А я с младых, можно сказать, ногтей приучился вовремя, минута в минуту, приходить вечерами домой,
— улыбнувшись, неожиданно сказал Владик.
— Бабушка приучила.
— Чё, в угол ставила? — полюбопытствовал я.
— Если бы! — вздохнул Владик. — Ты же помнишь мою покойную бабушку?
Мы жили в одном райцентре, по соседству, и я переехал с родителями в город, когда был ещё пацаном. Владик же, когда стал взрослым и наезжал в город по делам, никогда не забывал навестить меня, как вот сегодня.
— Она у тебя вроде казашка была? — вспомнил я Владикову бабушку, всегда ходившую с покрытой белым платком головой, в длинном, до пят, зелёном платье и по-русски говорившую хотя и бойко, но с непередаваемым акцентом. Например, она говорила не «шофёр», а «шопер» (то есть букву «ф» выговаривала как «п»). Не давалась Магрипе (так звать бабушку) почему-то и буква «в», она из её уст звучала как «б». Меня она, например, называла Болёдя (то есть — Володя).
— Ага, — подтвердил Владик. — Казашка. А дед хохол.
Владик внешне пошёл в свою бабку-казашку: темноволосый, скуластый, с прищуренными глазами. Но более русского по характеру, повадкам — короче, ментальностью своей, — чем он, я не знал. Впрочем, я никогда не задумывался о его национальности, как и он, полагаю, о моей. У нас был общий двор, общая компания, общие игры, а больше нам ничего и не нужно было. И когда наша семья переехала в город, мне очень не хватало той нашей развесёлой компании, и в первую очередь Владислава, с которым мы
крепко дружили до пятого класса.
— Однажды мои родители на несколько дней уехали на свадебный той к родственникам с казахской стороны, -прикурив новую сигарету, продолжил между тем свой рассказ мой взрослый
уже друг детства.
— Дело было в сентябре, учебный год уже начался, так,что дома остались я и бабушка Магрипа, которой поручили присматривать за мной. И вот я в первый же день заигрался у нас во дворе с пацанами (ты уже в городе жил) и забыл, что надо идти на ужин. А бабушка вышла на балкон, раз молча махнула мне рукой, чтобы я шёл, два махнула. А я ноль внимания. И тогда бабуля как гаркнет на весь двор: «Блядик, иди кушить домой! Кушить стынет! Бля-я-ядик, домо-о-ой!» Боже ты мой, ты бы слышал,как ржали пацаны, когда поняли, кого это зовут домой, так как я помчался в подъезд как ошпаренный, лишь бы бабушка замолчала! И как мне пришлось биться потом с некоторыми из пацанов, чтобы они перестали называть меня Блядиком. И все эти три дня, пока не было родителей, я на ужин был как штык. Да и после старался не опаздывать, потому как родаки, раскусив ситуацию, посылали на балкон звать меня со двора именно бабулю…
Отсмеявшись, я приобнял Владислава за плечи:
— Ну что, дорогой мой…
— Только попробуй передразнить мою незабвенную бабушку — убью! — тут же перебил меня друг детства.
— …дорогой мой Владислав, пошли за стол! — продолжил я. — У меня родился тост: за наших милых бабушек.
— Это можно, — облегчённо вздохнул Владик. — Пошли!
-Слушай, а она не пробовала тебя называть не укороченным, а полным
именем? — невинно спросил я, когда мы выпили ещё по граммулечке.
— Это как? Блядислябом, что ли? — обиженно переспросил Владик.
Первым под стол пополз я…